Ахилл говорит Черепахе: повремени, ну, повремени,
Ну, погоди, повернись ко мне, поворотись, вернись,
Не ходи к воде, не уходи и не уводи меня за собою,
Я не пойду, остановись, посмотри – я падаю,
Подойди, подай мне воды, ляг со мной на песок,
Дай отдышаться, меня ведет,
У меня в груди не умещаются выдох-вдох,
Пощади, - говорит Ахилл, -
Потому что я практически на пределе,
Пощади, дай мне день на роздых, день без одышки,
День говорить с утра о малостях, жаться к твоей подушке,
День отвезти тебя к стоматологу, прикупить одежки,
День схватить за руки, когда лифт качнется,
День не бояться, что плохо кончится то, что хорошо начнется.
День, - говорит Ахилл, - только день,
И я снова смогу держаться, только день, - говорит, -
И мне снова будет легко бежаться,
Будет как-то двигаться, как-то житься, как-то знаться,
Что ты все еще здесь в одной миллионной шага,
В ста миллиардах лет непрерывного бега,
Ты еще помнишь меня, - говорит Ахилл, -
Я вот он, вот задыхаюсь тебе в спину?
Черепаха говорит Ахиллу: слушай, ты чего это, что такое?
Все нормально, гуляем же и гуляем, что тебя вдруг пробило?
Посмотри, какая ракушка, посмотри - соляная кромка,
А давай дойдем до воды, скоро можно будет купаться, скажем, через неделю.
Слушай, посиди секунду, постереги мои туфли.
Я хочу намочить ноги, думаю, уже нормально.
Ахилл говорит Черепахе: это ад непройденных расстояний,
Ад полушага, ад проходящего времени, следов от его ожога,
Ад перемен души, - говорит Ахилл, -
И я все время не успеваю, не догоняю тебя
И не забываю, какой ты была полторы секунды назад,
Какой ты была на предыдущем шаге, на перешейке,
На прошлогоднем песке, на снегу сошедшем,
Вот что сводит меня с ума, - говорит Ахилл, -
Вот от чего я шалею,
Я пробегаю пол-души, чтобы оказаться душою с тобою,
Чтобы душа, - говорит Ахилл, - в душу, душа в душу,
Ты же переворачиваешь душу за этот шаг,
И вот я уже дышу, как на ладан, а ты идешь дальше
Даже не понимая, не понимая даже,
И это, - говорит Ахилл, - я не в упрек, это, - говорит Ахилл, -
Я не имею в виду "не ходи дальше",
Это я просто не понимаю, как мне прожить дольше.
Это так надо, я знаю, я понимаю,
Это иначе не может быть,
Но я хочу подманить тебя и подменяю себя тобою,
Какой ты была полторы секунды назад,
Но это же не обманывает никого, даже меня самого.
Это бывает, такая любовь,
Когда не достать и не дотянуться
Сердцем, губами, воплями, пуповиной,
Не вообразить себя половиной и тебя половиной,
Но навсегда учесть, что воздух будет стоять стеною
Между тобою и мною.
Я понимаю, - говорит Ахилл, -
Тут не может быть передышки и никакой поблажки,
Потому что это послано не для блажи
И не для двух голов на одной подушке,
Но для того, чтобы душа терпела и задыхалась,
Но не подыхала, не отдыхала и поэтому бы не затихала,
И тогда, - говорит Ахилл, - понятно,
Что мне не положено отлежаться у тебя на плече, отдышаться,
А положено хоть как-то держаться.
Я не догоню тебя, - говорит Ахилл, - не догоню,
Это, конечно, ясно, не догоню,
Но наступит миг - и я вдруг пойму, что дальше бежать нечестно,
Потому что если еще хоть шаг – и я окажусь впереди тебя,
Ибо все закончится, завершится,
И тогда еще только шаг – и ты останешься позади,
И это будет слишком страшно, чтобы решиться,
Испытание кончится, все решится,
Можно будет жаться друг к дружке, есть из одной тарелки,
В зоопарк ходить, и будет легко дышаться,
Только все уже отмечется, отшелушиться,
И душа вздохнет тяжело и прекратит шебуршиться.
Никогда, - говорит Ахилл, - никогда, понимаешь,
Ни дня покоя, никогда, испытание, - говорит Ахилл,-
Это вот что такое:
Это когда ты гонишься, а потом понимаешь,
Что вот - протяни и схвати рукою, только зачем оно тебе такое?
Все, что ты должен взять с этого пепелища,
Это себя, ставшего только еще страшнее и гораздо проще,
Все, что ты получаешь в награду за эту спешку -
Это не отпуск с детьми и не пальцем водить по ее ладошке,
Но глубоко за пазухой черные головешки,
Горькие, но дающие крепость твоей одежке.
Это я все понимаю, - говорит Ахилл,-
Но пока что у меня подгибаются ноги, сердце выкашливается из груди,
Пощади, - говорит Ахилл, - пощади,
Пощади, потому что я практически на пределе,
Пощади, дай мне день на роздых, день без одышки,
Пощади, ну, пожалуйста, сделай так,
Чтоб я до тебя хоть пальцем бы дотянулся,
Ну, пожалуйста, просто дай мне знать,
Что я с тобой не разминулся, не загнулся пока, не сдался, не задохнулся!
Черепаха говорит Ахиллу:
Да прекрати же, пусти, ты делаешь мне больно!
Отрывок из книги Линор Горалик и Макса Фрай "Книга Одиночеств"
Комментариев нет:
Отправить комментарий