Знаете что? Тема тела и фигуры, особенно нынче - летом, весьма актуальна.
Не хочу быть "вне системы" общественных взглядов и всяческих норм, но я абсолютно честно могу сказать, что считаю бОльшую часть беспокойств, связанных с внешностью - пустыми. Со здоровьем - нет, а вот именно крайний акцент на внешнем - да.
Особенно я это имею в виду о неких стандартах женской красоты. Которые разрушают все возможности к принятию и любви, а значит лишает женщину радости жизни и по сути умерщвляет.
Так вышло, что я в течение последних суток увидела и прочла несколько материалов на эту тему и вспомнила, конечно же, часть из "Бегущей с волками". И хочу поделиться. Потому что считаю это действительным важным. Тело - это не просто внешность и оболочка. Это гораздо больше. И именно из уважения к телу я делаю эту запись. Потому что без такого "носителя" души - никакое вдохновение невозможно.
Так уж сложилось, что женщина не может любить себя. Ей попросту нельзя. Ей нельзя делать много селфи. Ей нельзя долго смотреться в зеркало. Ей нельзя любоваться своими фотографиями. Более того, ей нельзя есть то, что ей хочется, нельзя носить то, что удобно, нельзя сидеть в удобных позах. Нельзя делать ничего, что доставит ее телу комфорт.
Любовь к себе у нас заключается в покупке дорогущего крема для лица, липосакции, болезненной эпиляции и мучительной диете. Любовь к себе – это изнурительные часы в спортзале, это высоченные шпильки за несколько тысяч, это тщательный макияж, с которым ни глаз не почесать, ни под дождем не пройтись. Это наманикюренные пальцы каждую неделю, это инъекции ботокса острым шприцем.
Только если у тебя гладкая кожа, подтянутое тело и блестящие волосы, ты любишь себя. Только если позволяешь себе салатик из ничего после шести вечера, ты любишь себя. Только если ты силком гонишь себя на утреннюю пробежку вместо часика сладкого сна, только если старательно выщипываешь брови, взвизгивая от боли, только если выглядишь лощено и ухоженно, ты любишь себя.
Если ты решила отдохнуть, валяясь в кровати и смотря любимый сериал, это не любовь к себе, это лень. Если ты решила приготовить и съесть вкуснейший аппетитный тортик, это не любовь к себе, это неправильное питание. Если ты решила коротко подстричь волосы, это не любовь к себе, это отказ от женственности.
Хорошо, допустим, ты «любишь себя» так, как это нужно – покупаешь дорогие и неудобные вещи, красишься, испытываешь неудобства и боль. Но при этом никто не говорил, что нужно открыто заявлять о любви к себе! Если ты много фотографируешься, тщательно выбираешь стильный наряд, долго собираешься, чтобы красиво выглядеть, это будет лишь раздражать окружающих – ты попросту превратишься в самовлюбленную сучку. И не дай боже еще говорить о своих успехах, о своих достижениях и победах. Тсс! Люби себя молча, не трать на это много времени и не проси много денег. Люби так, чтобы никто об этом не знал, люби так, чтобы все видели лишь то, что им хочется.
Чертовы стандарты, чертовы противоречия. Наплюй на них и просто люби себя, ты же прекрасна.
Дарина Кайтукова специально для Body Positive
Ненависть к собственному телу разрушает психику и обедняет жизнь, не давая радоваться тому, что мы имеем здесь и сейчас. Укрепить уверенность в себе можно, изменив ракурс, – взгляните на себя с высоты своего генеалогического древа. Рассказывает Кэти Расин (Katie Racine), колумнистка The Huffington Post.
Это не мое тело в зеркале.
Это не мои бедра, не моя грудь, икры, кожа, волосы. Изгибы и округлости, растяжки, моя походка, мягкость кожи, скелет, форма моего тела принадлежат не только мне. В них – история не только моей жизни.
Мое тело несет в себе что-то от всех женщин, благодаря которым я появилась на свет, в нем объединились все мои предки. Я – лоскутное одеяло эволюции, созданное из генов женщин, проживших до меня свои необыкновенно обыкновенные жизни.
Эти широкие бедра, которым никак не втиснуться в моду сегодняшнего дня, – наследство двух родов, полных близнецов и двойняшек. Мои крутые бока были созданы, чтобы усаживать на каждый по ребенку, таскать тяжелые корзины с едой и упираться в бока руками, выражая всю серьезность моих намерений. Широкие бедра служили верой и правдой крестьянкам в нагорьях Шотландии и долинах Ирландии, столетие за столетием, вплоть до моей прабабушки, взрастившей с их помощью шесть дочерей.
От крестьянских бедер идут крепкие полные ноги с широкими лодыжками – только в прошлом веке их стали показывать при дневном свете. Они смотрятся неуместно в мире коротких шорт и юбочек, но попробуйте усомниться в их стойкости! Каблуки, конечно, могут вызвать трудности, а вот обнять ногами бока лошади и скакать дни напролет – легко. Никогда не недооценивайте прочность этих ног – дети могут повиснуть на них всей своей тяжестью, но они не потеряют равновесия. Полнота – небольшая плата за устойчивость. На этих ногах моя бабушка, обув удобные кроссовки, ежедневно отправлялась на работу, прятала кроссовки под столом, потому что они не вязалась с ее деловым костюмом, и печатала на машинке главные секреты безопасности страны. Возможно, эти ноги нельзя назвать изящными, но они никогда нас не подводили.
Моя кожа такая белая, что друзья в шутку говорят: «еще одна разновидность белого мяса». Она упрямо не хочет дружить с солнечным светом. Она напоминает мне о стране облаков и дождей, где редко выглядывает солнце, зато трава всегда свежа и изумрудно-зеленого цвета. Она заливается алым румянцем в гневе, счастье, слезах, смущении и даже когда я спокойна. Кровеносные сосуды просвечивают под мертвенно-бледной кожей, розовые угри вспыхивают на щеках, а я пытаюсь усмирить их лосьонами и микстурами. Моя кожа – наследство прямиком с Британских островов, откуда мы родом. Веками эта кожа страдала от солнца – покрывалась веснушками и пигментными пятнами, ее сушили ветра, изнуряла тяжелая работа, и в конце концов она сдавалась болезни.
Это не моя грудь в зеркале – вечно вываливается из топов и надрывает мне спину своей тяжестью. Я вижу, как она заполняет своими округлостями бесформенное груботканое платье, когда женщина на ферме раздает корм овцам и коровам. Вижу эту грудь под тонкой накидкой во время долгого путешествия через Атлантику, в новый мир. Чувствую, как судорожно она вздымается, стиснутая корсетом, в тревоге ожидая новостей с фронта Гражданской войны. Наблюдаю, как гордо несет ее под твидовым костюмом первая в нашем роду женщина с университетским дипломом. Эта грудь каждое утро склонялась у печи, пока семья ждала завтрак, в ней, как в мягкой подушке, искали утешения головы и детей, и мужчин. Она тяжелила плечи моих прародительниц в бесправные времена, когда женщинам и без того было нелегко высоко держать голову.
Возможно, это тело, собранное по частям историей, не отличается красотой. Оно никогда не пройдет по модному подиуму, не выиграет спортивный забег и не станет воплощением идеальной женственности. Женщины, которые пришли до меня, пользовались этим телом день за днем, они нуждались в его силе и округлостях, страдали из-за его хрупкости и болезней. Это тело прошло множество испытаний и не переставало давать жизнь новым поколениям, даже когда казалось, что идти вперед больше нет сил.
Когда я смотрю на себя в зеркало, я вижу этих женщин, как они боролись за жизнь, добились процветания и ушли в мир иной.
Мое тело – не моя собственность. Оно принадлежит нам, всем нам.
Подготовила Ксения Татарникова psychologies.ru
Ну и, наконец, отрывок из "Бегущей с волками":
Тело – что планета. Оно как земля. Его, как и любой природный ландшафт, вредно слишком плотно застраивать, делить на клочки, урезать, перекапывать, лишать силы. Дикую женщину не так легко сбить с толку планами преобразования. Для нее вопрос не в том, как выглядеть, а в том, как себя ощущать. Грудь любой формы имеет функцию: кормить и быть чувствительной. Она дает молоко? Она дает ощущения? Значит, это хорошая грудь.
Бедра бывают широкими потому, что таят в себе атласную колыбель цвета слоновой кости для взращивания новой жизни. Женские бедра – широкие борта для того, что расположено выше и ниже, они – портал, пышные подушки, рукоятки любви, убежище, за которым прячутся дети. Ноги предназначены для того, чтобы нас нести, перемещать; они лебедки, которые помогают нам подняться; они – anillo, кольцо, обнимающее любимого. Они не могут быть слишком такими или слишком другими. Они такие, какие есть.
В теле нет ничего, что "должно быть таким-то". Дело не в форме, не в размере, не в возрасте, даже не в том, что всего должно быть по два, потому что есть и исключения. Вопрос первозданности стоит так: чувствительно ли тело, есть ли у него надлежащая связь с наслаждением, с сердцем, с душой, с дикой природой? Доступно ли ему счастье, радость? Может ли оно само двигаться, танцевать, подпрыгивать, раскачиваться, вращаться? Если да, то больше ничего не нужно.
